Иван Николаевич Крамской родился 27 мая 1837 года в Новой Сотне, слободе уездного городка Острогожска Воронежской губернии в семье потомственных писарей. Поэтому с детских лет Ванечка Крамской был пристроен к «каллиграфии». К искусству пробивался с редким упорством, рисованием занимался с детства: сначала был самоучкой, потом по совету одного любителя рисования стал работать акварелью, так же увлекался литературой.
После окончания уездного училища в 1850 году поступил учеником к иконописцу, но там его к работе и близко не подпускали, не давали ни кистей, ни карандаша, а заставляли лишь растирать краски и бегать по посылкам.
Юный Крамской решился на первый бунт: покинуть острогожскую тихую заводь и отправиться в плавание, в неведомые дали. Ему было 16 лет. В дневнике, который он вёл, Крамской признавался: «Страшно мне в видимом мире, ужасно пройти без следа!» Юноша уже мыслил глобально: непременно оставить свой след в жизни. У него не было образования, не было знаний. Удачей для Крамского обернулась встреча с харьковским фотографом Яковом Данилевским. У Данилевского Крамской прошёл прекрасную школу портретов, ретушировал и раскрашивал сотни фотоснимков. Но цель у Крамского уже намечена – Петербург.
В 1857 году 20-летнего ретушера переманил к себе известный петербургский фотограф Александровский. Затем Крамской работает в Петербурге у знаменитого фотографа Деньера. Добивается превосходных результатов и его именуют «бог ретуши». Он ощущал себя уже уверенным рисовальщиком и мечтал о настоящем творчестве. «О, как я люблю живопись! Милая живопись! Я умру, если не постигну тебя хоть столько, сколько доступно моим способностям. Без живописи внутренняя моя жизнь не может существовать. Живопись! В разговоре о ней я воспламеняюсь до последней степени. Она исключительно занимает в это время всё моё внутреннее существо – все мои умственные способности, одним словом, всего меня…»
Способности были более чем достаточные и Крамского приняли в Академию художеств.
Осенью 1857 года Крамской стал учеником профессора Маркова. Так сбылась его заветная мечта. Учился Крамской очень старательно, усердно трудился над рисунком, культура которого была очень высока в Академии, успешно работал над эскизами на исторические и мифологические сюжеты, получая все положенные награды. Но подлинного удовлетворения молодой живописец не ощущал. Человек вдумчивый, начитанный, он все более определённо чувствовал принципиальный разлад между старыми художественными доктринами и реальной жизнью.
Рано повзрослевший и начитанный Крамской быстро приобрёл авторитет среди товарищей. В 1863 году он сплотил вокруг себя передовую академическую молодёжь, руководя протестом выпускников Академии, отказавшихся писать картины-«программы» на заданный Советом мифологический сюжет, далёкий от жизни.
14 человек во главе с Крамским превратились в бунтарей: демонстративно вышли из состава Академии. Сняли общую квартиру на Васильевском острове и образовали петербургскую Артель свободных художников. Стали действовать самостоятельно: искали заказы, давали уроки рисования. Так появилось первое объединение художников, организованное Крамским. Оно позволило мастерам живописи не просто выжить, но добиться успеха, признания и финансовой независимости, которая в итоге, и вызвала в дальнейшем полный распад организации.
В ноябре 1870 года 33-летний Крамской вышел из Артели. Вместе с Николаем Ге и Григорием Мясоедовам он организовал Товарищество передвижных художественных выставок. Через год, 29 ноября 1871 года, в Петербурге открылась первая выставка передвижников.
Именно Крамскому, человеку крайне твёрдых принципов и убеждений, созданное Товарищество передвижных художественных выставок было обязано тем, что очень скоро переросло задачи выставочной организации и стало подлинной школой передового русского искусства.
Первая крупная работа Крамского: автопортрет, написанный в 1867 году. Картина выполнена в реалистичном стиле, здесь нет лишних штрихов, теней или контуров. Все передано максимально натурально и точно. Этого и добивался художник. Худое лицо с аскетичными чертами, немного взъерошенные, длинноватые волосы, рыжая бородка дополняют натуру творца.
Особое внимание следует обратить именно на глаза, а точнее – на взгляд. Несмотря на то, что он холоден и внимателен, художнику удалось передать на энергетическом уровне ту страсть к живописи, которая кипела в его душе.
С начала 1870-х годов Крамской – ведущий портретист своего времени, удивлявший современников редкой проницательностью и тонкими психологическими характеристиками. Спокойно смотрят его модели из серого, ”муругого” пространства портретных фонов. Детали костюма, внешней обстановки менее всего интересовали художника, порой оставались едва прописанными. Сдержанность в изображении подробностей предполагала такое художественное измерение, которое обнаруживало внутреннее содержание личности, её мироощущение. Он утверждал лучшее в человеке, изображая модель в состоянии духовного и душевного напряжения, отбросив пелену житейского и повседневного.
Чтобы содержать семью, и содержать в достатке, нужны немалые средства, и Крамской работает как одержимый. Он пишет и продаёт портреты. На свет появляется целая галерея виднейших деятелей русской культуры. Почти все портреты кисти Крамского безжалостно реалистичны.
Духовная стойкость, незаурядный ум переданы в портрете Л.Н. Толстого, одном из лучших произведений русской живописи второй половины ХIХ века. За портрет Л. Н. Толстого Крамской получил звание академика.
Чем больше росла слава Крамского как блестящего портретиста, тем сильнее он страдал. И в этом заключён своеобразный парадокс Крамского. Его титуловали великим портретистом, а он утверждал, что эти «постылые» портреты отвлекают его от подлинного творчества, от настоящего дела.
Лучшие картины Крамского были написаны в период начала семидесятых годов. На Первой передвижной выставке, открывшейся в 1871 г в залах Академии художеств в Петербурге, Крамской заявил о себе оригинальной группой произведений, центром которой являлся романтический по настроению холст «Русалки», созданный по сюжету повести Николая Васильевича Гоголя «Майская ночь».
Крамского зачаровал мир украинской народной сказки. Он хотел передать красоту украинской ночи, а также своё сочувствие несчастным девушкам—русалкам, простым крестьянкам, трагически закончившим своё земное существование. Перед зрителем предстает заросший и заваленный бревнами берег реки, на котором мирно сидит живописная группка утопленниц. Их тонкие фигурки освещены полной луной и от этого кажутся еще более зыбкими и нереальными. Лица девушек печальны и унылы, всеми ими овладела безысходная тоска.
На заднем плане вверху справа, располагается старая усадьба, а слева – неприглядно тёмный и дремучий лес. Колорит картины неярок и спокоен, некоторую мрачность красок смягчает великолепно выписанный лунный свет, щедро освещающий сцену. На этой картине Крамской решил воплотить достаточно трудную для живописца задачу – изобразить лунный свет так, чтобы на картине он выглядел, как настоящий. Художник долго работал над этой картиной, пытаясь правильно, по его словам, «поймать луну». И хотя сам он не был полностью доволен окончательным вариантом картины, критики отмечали, что Крамскому удалось передать фантастичность и сказочность сюжета, и поймать-таки частицу лунного света в своё произведение.
Картина необычайно поэтична и оставляет ощущение глубокой грусти. Крамской предпочёл развёрнутой повествовательности емкую поэтическую метафору, что в дальнейшем станет постоянным и определяющим свойством его искусства
В юности огромное влияние на Крамского оказали личность и творчество Александра Иванова. По глубине и силе художественного таланта Крамской имел много общего с этим художником, но еще более сближают его с ним одинаковые поиски истины, глубокое и вдумчивое отношение к искусству и живописи. Однажды, увидев работу Александра Иванова «Явление Христа народу», он был потрясен и определил для себя высшую задачу искусства так: «Настоящему художнику предстоит громадный труд — поставить перед лицом людей зеркало, от которого сердце бы их забило тревогу».
Еще в начале 1860-х, когда Крамской учился в Академии, его очень увлекла тема искушения Христа. Около десяти лет жизни посвятил художник созданию образа Спасителя.
Образ Иисуса в картине «Христос в пустыне» выражает состояние готовности принять на себя искупительную жертву за страдания и грехи человечества, сознание тяжести этого бремени и решимость следовать начертанному пути. Во взгляде Сына Божьего, полном глубокой мысли, читается некая отрешенность от реальности здешнего мира.
Композиция полотна очень простая и выстроена с безупречной логикой. Монументальная фигура Иисуса вырисовывается на фоне предрассветного неба. Линия горизонта делит холст на две части: холодную каменную пустыню – с одной стороны, и небо – мир света и надежды, символ будущего преображения – с другой. Ровно в середине холста, на границе этих двух миров, изображены сомкнутые кисти рук Христа, которые вместе с Его лицом представляют зрительный и смысловой центры картины. Здесь сконцентрирована зона наибольшего «напряжения», эпицентр рождения воли к преодолению мрака и хаоса окружающей жизни. Христос Крамского – символ вселенского значения этой победы и напоминание о ее огромной цене. «Христос в пустыне» произвел незабываемое впечатление на публику.
В начале 1873 года Крамской, узнав, что Совет Академии художеств решил присудить ему звание профессора за картину «Христос в пустыне», пишет письмо в Совет об отказе от звания, оставаясь верным юношеской идее независимости от Академии.
Крамской работает как одержимый. Пишет и продаёт портреты. Для Крамского самое важное – дом, семья, дети, и… фарфоровые чашки, которых он так боялся, считая, что не может заработать достаточно денег для содержания семьи. Его жена, Софья Николаевна, очень сильно любила Ивана Николаевича Крамского и родила художнику шестерых прекрасных детей. Софья не покинула художника даже тогда, когда у него открылась тяжёлая болезнь. Семья стала утешением для умирающего Ивана, и его глаза светились любовью при каждом взгляде на близких. Когда ему становилось грустно, Крамской приходил к жене и детям. Рядом с ними печальные мысли отступали, и Иван радовался тому, что в молодости поверил чистому и нежному сердцу Софьи.
Хлопоты общественные и семейные, обязанность думать за всё искусство русское, которую он добровольно на себя возложил, портреты, заказы поселили в душе Крамского усталость и отчаяние. «Продолжение в следующей книге», — обещал он, объясняя «Христа в пустыне». Но годы проходят, продолжения не следует..
Появилась идея написать картину «Хохот» (другое название «Радуйся, царю иудейский»), и огромное полотно, почти 4х5 м начато, но так и не закончено. Крамской вложил в свою картину много душевных сил, но завершить её так и не смог. Философская тема холста требовала глубокого погружения в неё, а на это у художника не было ни сил, ни времени. Повседневные заботы, нужда в деньгах поглощали его целиком. Крамской обращается ко многим меценатам и богатым людям: помогите! «Купите меня, пока я не испортился; может быть , я даже доходная машинка..» — пишет он Третьякову. Помощь не приходит.
В 1880 году он пишет 11 портретов в следующем году – 12.. «Проклятые портреты», — гневается он. В каталоге на посмертной выставке Крамского было представлено 430 портретов. А всего, как подсчитал Николай Ге, Крамской нарисовал до 3000 портретов.
Самое известный написанный Крамским интригующий и неразгаданный «Неизвестная». Современники буквально терялись в догадках. Ее образ
вызывал беспокойство и тревогу, смутное предчувствие удручающего и сомнительного нового — появление типа женщины, не вписывавшейся в прежнюю систему ценностей.
На полотне изображена молодая женщина, проезжающая в открытом экипаже по Невскому проспекту. Она одета по последней моде 1880-х годов. Взгляд царственный, таинственный и немного грустный. «Неизвестно: кто эта дама, порядочная или продажная, но в ней сидит целая эпоха», констатировали некоторые. В картине «Неизвестная» Крамской увлечен чувственной, почти дразнящей красотой своей героини, ее нежной смуглой кожей, ее бархатными ресницами, чуть надменным прищуром карих глаз, ее величественной осанкой. Словно царица она возвышается над туманным белым холодным городом, проезжая в открытом экипаже по Аничкову мосту.
Изысканная чувственная красота, величественность и грациозность «Неизвестной», некоторая отчужденность и высокомерие не могут скрыть чувство незащищенности перед лицом того мира, к которому она принадлежит и от которого она зависит. Своей картиной Крамской поднимает вопрос о судьбах красоты в несовершенной действительности.
Крамским было написано несколько жанровых и тематических картин, занявших видное место в наследии художника. К числу этих серьезных по содержанию и подлинно гуманистических произведений относится полотно «Неутешное горе», написанное в связи с трагическими событиями в семье живописца – смертью маленького сына Марка. Повествуя о глубоко личных, сокровенных переживаниях, Крамской остается предельно сдержанным в показе человеческих чувств. Он работал над этим холстом около четырех лет.
В картине «стоит» мертвая тишина. Все внутреннее движение сосредоточено в глазах героини, полных безысходной тоски, и руках, прижимающих к губам платок. Это единственные светлые пятна в композиции – остальное как бы уходит в тень. Тонкий психолог Крамской передал в позе, чертах лица и во взгляде женщины самые сокровенные душевные переживания. Очень символичен красный тюльпан в горшке, тянущийся вверх. В нем есть странная ненадежность, подсказывающая, насколько хрупка человеческая жизнь.
На современников картина «Неутешное горе» произвела потрясающее впечатление и до сих пор нельзя смотреть на нее без волнения. Ведь недаром Репин говорил, что «это не картина, а реальная действительность». «Примите от меня эту трагическую картину в дар, – писал Крамской Павлу Третьякову, – если она не лишняя в русской живописи и найдет свое место в вашей галерее», понимая, что страшная безысходность «Неутешного горя» вряд ли привлечет покупателя. Третьяков тут же приобрел ее и заставил Крамского взять деньги, которые в это время были ему очень необходимы…
Семейная трагедия подкосила здоровье художника. Иван Крамской умер 24 марта 1887года, как подобает мастеру, – за мольбертом во время работы. Шесть часов, превозмогая боль в сердце, писал он картину, а на седьмом часу сердце не выдержало.
Живописец был похоронен на ближайшем к его дому Смоленском православном кладбище, однако в 1939 г. прах Крамского перенесли в Некрополь мастеров искусств (Тихвинское кладбище Александро-Невской лавры). Тогда же на новом месте погребения установили новый памятник в виде гранитного обелиска.
После смерти Крамского его коллеги будут спорить, мучился ли он, когда писал свои портреты. Ответ прост: и мучился, и радовался одновременно, ибо творчество в своей сути есть соединение ада и рая, каторжного труда и удовольствия от его результатов.
